ŷ������

“Есть одно ощущение, которое почти целиком теряется участниками боя, - это ощущение времени. Девочка, протанцевавшая на новогоднем балу до утра,
не сможет ответить, каково было ее ощущение времени на балу - долгим ли или, наоборот, коротким.
И шлиссельбуржец, отбывший двадцать пять лет заключения, скажет: "Мне кажется, что я провел в крепости вечность, но одновременно мне кажется, что я провел в крепости короткие недели".
У девочки ночь была полна мимолетных событий - взглядов, отрывков музыки, улыбок, прикосновений, - каждое это событие казалось столь стремительным, что не оставляло в сознании ощущения протяженности во
времени. Но сумма этих коротких событий породила ощущение большого времени, вместившего всю радость человеческой жизни.
У шлиссельбуржца происходило обратное, - его тюремные двадцать пять лет складывались из томительно длинных отдельных промежутков времени, от утренней поверки до вечерней, от завтрака до обеда. Но сумма этих бедных
событий, оказалось, породила новое ощущение, - в сумрачном однообразии смены месяцев и годов время сжалось, сморщилось... Так возникло одновременное ощущение краткости и бесконечности, так возникло сходство
этого ощущения в людях новогодней ночи и в людях тюремных десятилетий. В обоих случаях сумма событий порождает одновременное чувство длительности и краткости.
Более сложен процесс деформации ощущения длительности и краткости времени, переживаемый человеком в бою. Здесь дело идет дальше, здесь
искажаются, искривляются отдельные, первичные ощущения. В бою секунды растягиваются, а часы сплющиваются. Ощущение длительности связывается с молниеносными событиями - свистом снарядов и авиабомб, вспышками выстрелов и вспышками взрывов.
Ощущение краткости соотносится к событиям протяженным - к движению по вспаханному полю под огнем, к переползанию от укрытия к укрытию. А
рукопашный бой происходит вне времени. Здесь неопределенность проявляется и в слагающих, и в результате, здесь деформируются и сумма, и каждое слагаемое.”
― Василий Гроссман, Life and Fate

“Good designers never start by trying to solve the problem given to them: they start by trying to understand what the real issues are.
As a result, rather than converge upon a solution, they diverge, studying people and what they are trying to accomplish, generating idea after idea after idea. It drives managers crazy. Managers want to see progress: designers seem to be going backward when they are given a precise problem and instead of getting to work, they ignore it and generate new issues to consider, new directions to explore. And not just one, but many.”
― Don Norman

“Время - прозрачная среда, в которой возникают, движутся, бесследно исчезают люди... Во времени возникают и исчезают массивы городов. Время приносит их и уносит. Но в нем возникло совсем особое, другое понимание времени. То понимание, которое говорит: "Мое время... не наше время". Время втекает в человека и в царство-государство, гнездится в них, и вот время уходит, исчезает, а человек, царство остаются... царство осталось, а его время ушло... человек есть, а время его исчезло. Где оно? Вот человек, он дышит, он мыслит, он плачет, а то единственное, особое, только с ним связанное время ушло, уплыло, утекло. И он остается. Самое трудное - быть пасынком времени. Нет тяжелее участи пасынка, живущего не в свое время. Пасынков времени распознают сразу - в отделах кадров, в райкомах партии, в армейских политотделах, редакциях, на улице... Время любит лишь тех, кого оно породило, - своих детей, своих героев, своих тружеников. Никогда, никогда не полюбит оно детей ушедшего времени, и женщины не любят героев ушедшего времени, и мачехи не любят чужих детей. Вот таково время, - все уходит, а оно остается. Все остается, одно время уходит. Как легко, бесшумно уходит время. Вчера еще ты был так уверен, весел, силен: сын времени. А сегодня пришло другое время, но ты еще не понял этого.”
― Василий Гроссман, Life and Fate

“He knew everything there was to know about literature, except how to enjoy it”
― Joseph Heller, Catch-22