ŷ������

Лара задыхается от вида закрытых окон. У нас большое жилище, верхний этаж. Дом панельный, крупнощелевой. Сквозняки треплют волосы, у кого остались. Чай остывает мгновенно и страницы книг переворачивают призраки. Но Ларе мало, ей надо чтобы ветер швырял людей по квартире, чтобы ломал зонты и с корнем вырывал кактусы, за неимением тополей.

Наши окна всегда распахнуты. Мы живём как арктические чайки. У нас такие же хриплые голоса и ледяные носы. Мне снятся шторма, тайфуны и испытание человека в аэродинамической трубе. Зато у нас вымерзли пауки, мокрицы и некоторые виды гостей. Когда, пытаясь согреться, я закрываю окошко, Лара обзывает меня капризным и изнеженным. Меня! Который трогал пальцем пиявку! Который ел шашлык с бумажной тарелки!
Роман Ланкин пригласил нас на фестиваль. Состав участников фантастический. Три гениальных музыканта, восемь выдающихся. Но: Подмосковье, июль, палатки. Мы с Ларой рассмеялись. Холод, тайфун и вода в лицо привычны для арктических чаек. В иных условиях у нас даже аппетит не формируется. К тому же, прикасание к бардовской песне вскрывает кто из людей кислородная истеричка, а кто неприхотливый дикарь.
В юности я посещал походы с друзьями-туристами Риткой, Светкой и Наташкой. Атмосфера товарищества, царившая в палатке, оставила во мне глубокие невротические повреждения. Сейчас для экстрима мне хватает одной Лары.

Фестиваль оправдал ожидания. Косой дождь, косой ветер, наклонённые зрители. По глубине погружения человека в почву можно судить как давно он слушает концерт. Много детей, алкоголь запрещён. Отряды пионэрок следят за состоянием гражданских. Упавших сдают в полицию как предателей. У нас с собой был французский компот в бутылках без этикеток и стулья со спинками. Мы сохраняли вертикальность, несмотря на общую красоту пейзажа.

Ночью мы жались друг к другу с юношеским пылом. Я корил Лару что не растолстела и плохо отапливает палатку. Она же, угрожая ножом, забрала мою зимнюю куртку. И велела утром разбить на ней лёд.
На рассвете увидели гениального музыканта А. Он брёл по лесу, как по дну океана. Он согласился на компот и спел немножко грустных песен. Услышав, как задорно зазвучал А, подошёл Б. Потрясающий талант, даже в заиндевевшем виде. Б сказал что А невероятен. А ответил что Б сам невероятен. Заслышав А и Б, пришёл потрясающий В. В лыжных штанах и плаще поверх свитеров. Обычный костюм подмосковного лета. У него была синяя кожа. Мы как могли подняли внутреннюю температуру В до комнатной.
Три музыкальных светоча собрались под нашим тентом. Мне они дороже всех богем. Где-то за дождём ломали микрофоны простые выдающиеся барды. Судя по обертонам, они употребляли морс. Но настоящее искусство творилось здесь. Сама материя отступила под давлением духовности и компота. Прекрасные, прекрасные двое суток.

Единственное, в чём мы оказались не чайки, это туалет. На фестивале оборудовали яму с жердями, занавесили от глаз оленей и белочек. Жерди вмещали до шести участников в ряд. Посещаемость была так себе. Разучился поэт заголять зад в обществе других поэтов. Все предпочитают терпеть. В крайнем случае, бегут за восемь километров, чтобы встретиться с друзьями и врать, краснея, будто пришли за земляникой.
Я тоже гедонист и раб дверей со звукоизоляцией. Говорю Ларе, земляники хочется. Она не пустила меня одного за этой опасной ягодой. Мы вместе поехали искать лес, не содержащий фестивалей.
Нашли хорошее место, даже без дождя. Но из куста поднялся слепень. Четырёхмоторный, с блестящим фюзеляжем. Убить его кепкой не вышло. Пока махал, прилетел второй слепень, третий, потом ещё сто. Лишь отсутствие командного опыта не позволило зверям унести меня в чащу и обглодать. Моему возвращению Лара не обрадовалась. Наоборот, побежала прочь с тонким визгом. В тот день мы славно побегали по смешанным лесам Калужской области. Слепни, думаю, тоже полетали с удовольствием. С их точки зрения, никакие мы не чайки. В лучшем случае пингвины. В машину запрыгнули все вместе. Поездка оказалась живой и развивающей. Ноль скуки, никаких «поговори со мной я засыпаю».

На фестивале слепни сначала развыступались, но не пережили даже жидких аплодисментов. Их крохотные сердечки не перенесли столкновения с искусством. Пользуясь случаем, рекомендую применять бардов так же для борьбы с мухой цеце. Во славу африканского животноводства. За деньги, конечно.

Первое фото:
Стороннему зрителю наш праздник мог показаться невзрачным. (Великие Иванов, Аксёнов, Канашенко.)
Второе фото:
Но вот как выглядел наш фестиваль при взгляде изнутри меня.

Дай-ка, Катя, объясню тебе про бардов. Очень уж круглые были у тебя глаза. Заодно узнаешь, как на пустом месте, из одних терминов можно слепить науку. Итак, психиатрия делит нас на несколько широких направлений.

БАРДЫ-НЕВРОТИКИ.
Слов не помнят. Нот не знают. Сетуют на память, зрение, слух и вообще. Но дисфункцию мозга отрицают. Их жалобы длиннее песен. Климат им не тот, накурено, аппаратура дрянь, струны обтрепались, ещё соседи пытались вчера убить. Гости кричат «пой уже, скотина». Бард издаёт ряд звуков. Поражённый зритель соглашается, это кошмар. Обычно, когда ждёшь ужаса, получаешь полужаса. Но тут всё честно.
Несмотря на умирающий вид, бард-невротик цепко держится за микрофон и гитару не отдаёт. Его тянут, а он лезет назад и смотрит вот такими глазами.

БАРДЫ СО СЛУХОВЫМИ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМИ.
В каждой ноте слышат скрипки и флейты. 64 такта вступления не считают избытком. Мычат, качаются, закрывают глаза. Когда выходят из транса, зал спит или сбежал. Нет, говорят они, это не одна нота такая длинная, включите воображение. Сами вы заунывный.

БАРДЫ-ПАРАНОИКИ МЕССИАНСКОГО ТИПА.
Как и все спасители, недолюбливают людей. Жалеют, что нельзя сжигать невнимательных. Изгоняют всех, кто моргнул в припеве. Люди этим пользуются и массово моргают.

БАРДЫ С ПОЗИТИВНЫМ РАССТРОЙСТВОМ ПАМЯТИ.
Помнят вообще все песни. Поют в энциклопедических целях. Поймав слушателя, живым уже не выпускают. На третий день фестиваля находят себя в пустом лесу. Дымится чай, носки качаются на верёвке, а народу нет. Случайный прохожий напрасно выдаёт себя за грибника. Чисто для настроения прохожий получает шесть часов Визбора в плохом качестве.

БАРДЫ-ЦИКЛОТИМИКИ В ПОЗИТИВНОЙ ФАЗЕ.
Редкий и ценный тип. На просьбу спеть отворачиваются и уходят. Мои любимые.

ОНИ ЖЕ В МАНИАКАЛЬНОЙ ФАЗЕ.
Поют быстро, без пауз, не оставляя соперникам шансов. Знают тысячу смешных песен. Это вдвое больше, чем таковых есть на свете. Юмористические места выделяют мимикой, пугая детей и собак.

РИГИДНЫЕ БАРДЫ С УКЛОНОМ В ЭКСПЛОЗИВНУЮ ПСИХОПАТИЮ.
Считают септаккорды злом, ползущим с заката. Не настраивают гитару, чтобы не пропали Правда и Соль. Одна женщина на фестивале в Гродно прокляла меня за нисходящий бас. Слюна её аргументов прожгла одежду. Убедила. Многие стихи лучше даже не произносить, чтобы не испортить.

БАРДЫ С КОМПЛЕКСОМ ДЕМИУРГА.
Например, Евгений. Трудился на стройке, потом столкнулся с поэзией Ф. Киркорова. Понял, что может писать лучше. В первый день работы артистом сочинил пять песен. Теперь поёт исключительно за деньги. В крайнем случае за еду. Без еды продолжает петь, даже громче. После ухода гостей и выключения электричества не останавливается. Раздражается на женщину со шваброй, отказывается поднимать ноги.
В погоне за чистоганом Евгений подготовил концерт по творчеству Битлз. Его спросили, что это? Как можно было так собрать шумы и звуки, что ни один гудок не сочетается с соседним? Женя ответил, это песня «йестердэй», разученная по нотам.
Я не любитель Битлз, но так нельзя вообще ни с кем. Есть же заповеди, не убий и всякое такое.

Евгений организовал фестиваль. Собрал триста типажей не описанных наукой, обратил в свою веру. Даже жриц завёл. Любой мужчина, сделавший хоть что-нибудь, имеет право на жрицу.
Я был на том фестивале. Сидел где скажут, кланялся где надо. Кого-то душил потому что Л. Губанов �� гений. Танцевал в лужах, обнимался с мужчинами. В куче потерянных людей, в воде по колено только и можно познать свободу. У нас же тут сплошная Куба, только холодная и дождь круглый год.
Вернулся счастливым. Из описанных выше синдромов нашёл у себя пять и ещё одного клеща выкрутил. Всех люблю и обнимаю.
Внутри-то мы, барды, совсем другие. Внутри мы все как Яманду Кошта. Вдохновенные.

Токари механического завода разработали метод соблазнения. Хватаешь женщину, тащишь угол и там мычишь ей в подол, пока не очаруешь. В кульминации можно бросить её через бедро. Три из ста женщин верят, это и есть любовь. Остальные бьют по глазам расчёской. Но те три доверчивых процента стоят ран и унижений.

Метод токарей очевидно несовершенен. Женщинам не всё равно, с кем сопеть по углам. Погоны, деньги, кобура, загар, мускулы, всё следует развесить на себе в качестве презентации. Увидев такого красивого токаря, соблазняемая сама бежит в угол.

Авиатор Коля жаловался на юрмальских красавиц. Невозможно, говорит, посещать ресторан в форме лётчика. Курортницы мгновенно собираются в хоровод. Некоторые пытаются как бы случайно сесть жопой в тарелку. Коля признаёт, это отличный способ остаться в памяти.
В костюме лётчика даже я смог бы понравиться трезвой женщине. Но я работаю в комбинезоне с огромными такими карманами. Женщина всегда помнит цвет. Даже не помня потом, чему этот цвет принадлежал. Она скажет, приходило что-то синее. А было ли у комбинезона, например, лицо �� не сможет сказать определённо. Благодаря фасону, моя работа абсолютно непорочна.

Лётчик Коля разбогател. Пригласил меня на день рождения, показал настоящих олигархов. На вид просто люди. У олигархов в моде неприметность. Только неестественно красивые жёны демаскируют их богатство. И рассказы о быте. Один гость захотел выпить вина, так пошёл и купил виноградник. Другой искал сериал на вечер, в результате приобрёл киностудию. Теперь мучается, чтобы такого снять, чтобы потом посмотреть.
Коля тоже рассказал историю. У него дача. Красивая Колина жена не понимала устройства деревенской канализации. И всё боялась перелива. Коля хотел её успокоить. Установил железнодорожную цистерну на 60 тонн вместо септика. Он русский перфекционист.

Однажды на даче потекла крыша. Коля выслал жену в отпуск, позвал мастеров. Ему оторвали черепицу. Говорят, стропила намокли. Коля велел менять стропила. Стены тоже отсырели. Русский перфекционист ненавидит жить в мокром. Вещи вывезли, стены снесли, обнажили фундамент. Коля захотел подвал побольше. Фундамент сломали, выкопали, выбросили. Прощальным взмахом экскаватор пронзил цистерну, 60 тонн домашних удобрений заполнили котлован. Жена возвращается из отпуска. На месте дачи озеро, утки плавают. Всё именно так, как она не хотела. Зато муж - настоящий лётчик, решительный и смелый. Чуть хлопотно, но в женщинам нравится такая манера ведения хозяйства.

Токари механического завода на месте Коли много лет сушили бы лужи феном для волос и закрашивали бы плесень. Именно поэтому токари в 97 % случаев получают расчёской по морде, а Коля женат на красавице и ещё три в очереди стоят.

Я сейчас на дежурстве. Звонит какая-то бабка, трубу прорвало. Собираюсь поехать и снести бабку вместе с трубой и подвалом. Уверен, завтра женщины нашего ЖКХ станут обращаться ко мне по отчеству. Будто я богач. И помнить будут долго, и взглядом провожать.

Полковник Зубарев ненавидит пылесос. Фыркать, таращить шерсть полковнику не пристало, поэтому он ложится и помирает. Говорит, давление поднялось. Жене полковника всюду мерещатся пылевые шары, гонимые сквозняком. Жена уверена, часть шаров полковник лепит сам, на зло. Удивительно что кофе, коньяк и преферанс полковника не вырубают. Только пылесос.
Жена Виктория так поджимает губы, что неподготовленный собеседник сам сигает в окно. На полковника её губы не действуют. Труп мужа на диване лучшая укоризна сварливой жене, считает полковник. И продолжает лежать.
Супруги пускаются в спор за право умереть первым. Виктория потратила молодость на пришивание пуговиц к рубашкам. В награду получила лишь это. (Жест, описывающий полковника и диван как единое существо). Измождённая, она обещает не протянуть и года. Полковник вспоминает, скольких женщин бросил ради неё. Взамен получил давление и пылесос. В памяти всплывают дорогие сердцу смертельные обиды.
Влюблённые быстро доходят до знакомства в Париже. И тут же мирятся. Франция �� единственное место, где полковнику не хочется застрелить свою зайку. В Париже нет пыли.

Я изучал этот феномен европейской гигиены. Когда Франция засыпает, на улицы выходят африканские дворники. У них огромные пылесосы. Судя по шуму, они подметают бомбардировщиком. Мне не хватило сил подняться и посмотреть. Да это и не безопасно. Дворникам плевать что вы латышский сантехник. Согласно телевизору, арабы насилуют всё. Латыш им ещё интересней, поскольку экзотика. Дворники хохочут и ругаются. В пять утра они полны сил, что позволяет отнести их к отдельному от нас биологическому виду.
Раз в год, чтобы выжить, полковник и Виктория посещают Францию. Не знаю как вышло, что я поехал с ними. Обычно, если экскурсия ходячая, я отказываюсь. Мне не понятна красота, которую нельзя съесть полулёжа.
Друзья мои бегают по замкам.
- Ах, как красиво! �� говорят они, добежав до вершины. И сразу спешат в следующий замок. Полковник и Виктория (и моя Лара туда же) гуляют со скоростью четыре замка в день.
Трудно быть единственным обжорой в команде спортсменов. Я просился в ресторан/посидеть/булочку. Мне отвечали тут дорого/вид на мусорники/скоро ужин.
- Хватит жрать! �� кричали мне. �� Бежим скорей в Сю-Мер-Шинансо-Анаксуа!
Я спрашивал, чем те новые руины лучше этих прежних.
- Глупенький, - говорили мне, - там же красиво!

Под этим надуманным предлогом мы пересекли страну справа налево. Я ленивый, не пьющий. К путешествиям не приспособлен. А они на ужин берут 11 бутылок вина и салатик. Говорят, ах какой замечательный стол. Если игнорировать выражение моего лица, конечно.
Спорт убил во мне любовь к истории. Скорострельность арбалета, время разгона коня до сотни и расход овса в литрах �� всё стало мне не интересно. Хотелось только полежать и котлету. Они сказали, потерпи до Бретани, там устрицы.
Моя мама, крестьянская душа, кормила меня жареными свиньями, а устриц не покупала. Я рос дикарём. Другие дети всё откуда-то знали. Им дядя-моряк привозил. Устрицы пищат и ползут обратно, говорили дети. Это ужасно вкусная еда. Гипотетически, на свете мог остаться второй такой же невежа. Дальнейший рассказ для тебя, брат.
Устрица похожа на камень. В камне надо найти попку, вставить нож и вращательными движениями вогнать по рукоять. Потом надрезать пяточку, держащую створки. Через пять минут и десять проткнутых ладоней створки раскрываются. Знакомый постимпрессионист вскрывает устриц шуруповёртом. Высверливает дырочку, потом внутриполостно тычет, я думаю, ей в печень. Устрица доверчиво расслабляется. Тут-то её и жрут.

Желая прослыть интеллигентом, я одолел трёх. Остальных умяли постимпрессионист с полковником. Я же, наклоняясь к Ларе, стал иронизировать. В манере, которую сам считаю изящной. Лара ткнула меня в бок, как бы призывая довериться.
- Послушай, сволочь, - сказала она, - Твоё нытье портит мою Францию. Заткнись, или застрелю. Прямо вот этими плоскогубцами.
Лара может застрелить и голыми руками, под настроение. Я не стал поправлять на счёт плоскогубцев. Дальнейшая поездка мне очень понравилась.
Ниже, на двух фото лучшие виды города Дижон. На третьем я форсирую реку Эндр в манере, которую сам считаю брассом.

Когда Лара хочет во Францию, в ней просыпается танк. А во мне просыпается блиндаж. Много чашек погибло в нашей войне, и один велосипед.
Я глубоко понимаю Лару. Сценарий её кукольных игр вертелся вокруг принцесс. Кто-то черноволосый вечно лез по стене, чтобы признаться в любви. Самая красивая кукла пила чай с пирожными и ничего не замечала. Так сформировались моральные ориентиры Ларисы - любовь, еда, красота и беспечность. То есть, Франция. Там любая женщина становится принцессой. На тридцать процентов при пересечении границы, остальное нарастает с каждым круассаном. Полное окукливание - когда голова уже брюнета поднимается над столиком с пирожными. За воплощение этой галлюцинации Лара готова продать не только родного мужа, но и что-нибудь дорогое.
Я жил в Париже, в квартире с видом на помойку. Счётчик воды был сломан, батарей не было вовсе. Париж оказался столицей легкомыслия и карнавалом необдуманности. Человек там жить не должен, если только он не принцесса.
Чтобы уговорить меня, Лара призвала единомышленниц. Законченные принцессы. Они говорят о Франции всегда, а в перерывах думают о ней. Принцесс зовут Виктория и Юрий Германович. Последний причисляет себя к брюнетам, но что-то я не видел его бегущим по стене в сторону пирожных.
Уговорщики пятьсот раз переспросили, правда ли я не хочу во Францию. По их мнению, я сбрендил. Это же счастье, говорят, там все виды рая обозначены на карте. Ты, спрашивают, можешь вообразить рай? Да, я воображал рай в зубоврачебном кабинете. Доктор велел расслабиться и думать о приятном. И включил запись прибоя. А сам вставил обе руки мне в рот. Его медсестра тем временем показала мне метровый шприц. Размер иглы, ей казалось, мог бы меня успокоить. Потом доктор рванул меня из кресла в потолок, ухватив за единственный зуб. И спросил, отчего я такой напряжённый. С тех пор в шуме прибоя мне слышится хруст костей черепа. А предложение расслабиться вызывает панику.
Именно это и предложили принцессы. Говорят, мы всё организуем. Лежи и наслаждайся на заднем сиденье. Но я видел, как они паркуются. Им для разворота нужна пустыня. Куда они собрались меня везти? В институт травматологии?
Да, у меня проблемы с доверием. В самолёте я не сплю, потому что кто-то должен держать машину в воздухе силой своего ужаса. И прежде чем пустить дочь на кухню, я готовлю бинты, набираю номер скорой, охлаждаю кипятки и туплю ножи. Потом только разрешаю чистить лук. Но тут же содрогаюсь, что я за зверь такой. У неё же ограниченное число пальцев! И всё доделываю сам, один, лишь бы все уцелели.
Без меня мир рухнет точно. Трубы лопнут, бабушек смоет в море. Также, собаку никто правильно не выгуляет, доведут ребёнка до истерики
Но и во Франции без меня принцессы заблудятся, подхватят малярию, потеряют телефоны и честь. Эта невозможность связать и обездвижить кузнецов моего счастья �� вот главная беда.
Лучшая моя Франция - сидеть дома, орать песни. Ниже прилагаю кино об этом феномене. Пельмень в белом �� это я.

Мир состоит из твёрдых, острых и обжигающих предметов. Пока ребёнок сидит на стуле и ест суп, я за него спокоен. Но лишь только он слез и пошёл, мне всюду мерещатся крокодилы.

Я слышу сквозь стены, чем занимаются дети. Я слышу, подметают ли они пол, или прячут мусор за диван. И правильно ли согрето молоко, или кто-то хочет ангину. Мне по хохоту понятно, сделаны ли уроки. Я распознаю конфеты по шуршанию фантиков. Вообще, управлять процессами через подслушивание �� это очень современно.

Однажды у детей раздался страшный грохот. Будто небо лопнуло. Словно на нас упал Сатурн, твёрдый, острый и горячий. Или Уран. Звуки падающих планет я пока различаю с трудом.

Я бежал к детям, крича «что случилось - что случилось!?» Мне никто не отвечал. Оказалось, они всего-то выдавили стекло в двери. Грохот космический, на деле ни синячка. Все пальцы на месте, я дважды заставил пересчитать.
Дети врали и указывали друг на друга, как и положено законченным ангелочкам. Обе были страшно не виноваты. Каждая никого не трогала. Просто беседовала. При этом одна ломилась в дверь, вторая не пускала. Виноват в крушении стекольный завод, не учёвший нашу экспрессию. Нам всё-таки нужны стёкла, устойчивые к давлению задом, плечом и коленом.

Я велел всем сидеть на диванах, пока папа подметает. Велел думать о поведении и искать в себе стыд. Маша спросила, почему я не ору. Родители должны орать, это закон природы. В ответ я рассказал притчу.
В юности я целовался с Леной. Как-то вернулся поздно, в хорошем настроении. И решил подтянуться на турнике. У каждого мальчика есть турник для выражения чувств. И так удачно раскачался, оторвал перекладину, влетел в дверь и выбил стекло, за которым спал папа. Отец встал, посмотрел и снова лёг. Молча. Настроение у него было хорошее. В сравнении с приснившимся взрывом паровоза, стекло показалось ему пустяком.

Я сам стеклил ту дверь. Знакомый витражист предложил вставить витраж с обнажённой женщиной. Чуть дороже чем «морозко», но красота в пределах пятнадцати долларов бесценна. И папе будет приятно. Стекольщик сказал, мы возьмём за основу Пикассо.

Я согласился, потому что не знал про танцовщицу Ольгу Хохлову. После развода ней Пикассо перестал изображать целых женщин. Он всех их сначала взрывал гранатой, потом зарисовывал результат. Разбросанные по холстам носы, глаза и ноги как бы рисуют нам специфику жизни с русской балериной. Это всё равно что жениться на блендере.

Мой стекольщик выбрал для вдохновения картину «алжирские женщины». Особенно ту её часть, где в зеркале отражаются сиськи. Я взял подарок и пошёл вставлять. И только дома развернул. Тут-то мне и разонравилась эта Хохлова.

А вот папа витраж похвалил. Там где мне виделись ноздри в очках, ему открылась грудь хорошей формы. Папино чувство прекрасного стало новостью. Я думал, он только в грибах разбирается. Маме мы сказали, это витраж от Тиффани. Абстракция. Мама обрадовалась. За что угодно от Тиффани женщины готовы верить хоть в целомудрие мужчин, хоть в добрых крокодилов.

Грудь алжирской женщины, отражённая в зеркале и слегка обезображенная латышским витражистом, провисела в доме много лет. Ни один гость не решился переспросить, что висит у нас в двери.
Родители не ругали меня ни за стекло, ни за скабрезность. Именно их миролюбие я и пытаюсь передать теперь по наследству. Так сказать, от стекла к стеклу, от Сатурна к Сатурну.

Юля говорит, напишите новое, свежее, неожиданное. Например, про женщин. Ну я и написал.

Дети мечтают о собаке. Желательно о крупной овчарке. Чтобы сразу дружок, оружие, кровать и транспорт. Некоторые родители покупают собаку, другие суть монстры без души и сердца. Мне безразличен мой моральный облик. Знавал я одного щеночка. Он только родился, сразу скушал всю обувь и закусил шкафом. Моё жизненное кредо теперь �� лучше злой, зато обутый и меблированный.

Я женился на девушке с овчаркой. Это так по-чеховски. Собака меня приняла в дружочки, оружие, кровать и транспорт. Она согласна быть моей столько раз, сколько сосисок осталось в пачке. Мне неприятны её жадность и легкомыслие. Сам я готов полюбить человека не меньше чем за шницель.

На прогулках мы развили много ненужных навыков. Например, внутренним GPS-ом я чую распределение кошек по району. Если ошибусь, мне вырвут руку из плеча. И будут таскать по говнам до полного удовлетворения.

Овчарка страшный оптимист. Она считает, полупустой стакан можно наполнить из крана. Она научила меня какать на тротуар, не прячась. Она всегда рядом. Она верит в случайность обеда. Внешне неотличимо от любви и преданности. Мы всё делаем вдвоём. Например, сейчас мы пишем этот рассказ.
Она приносит мячик, потом уносит мячик. Она не разговаривает со мной лишь потому что слушает. Однажды, пьяные гости накормили её шашлыком. После праздника она стреляла угощением на восемь метров, да с чёрным дымом. Но слова дурного не сказала об отравителях. Никого не выдала. Сам я больше не могу есть, когда никто не смотрит в рот. И не вхожу в дом, пока мне не поскачут по ногам, и не поцелуют с языком. Она единственная виляет хвостом на Набокова. Из домашних никто так не разбирается в литературе.

А недавно, воспользовавшись незапертой дверью, собака сбежала. Я пошёл как бы ловить. Мы обежали наш район, посетили соседний, потом лес и свалку. Обоссаные кусты, этот собачий фейсбук, не давали ей уйти в отрыв. Традиционные ценности - мячик, сосиска, Набоков �� всё было отброшено. Свобода и демократия вскружили ей голову. На одной полянке я сделал вид, что всё, надоело. Я нашёл нового друга, Палочку. Я подбрасывал палочку и тут же ловил. Мне было очень весело. Бросал метров на пять, хватал и снова бросал. Сам Станиславский не выдержал бы и присоединился к моей игре. И санитары, если бы доехали, тоже бы присоединились. Вот и собака купилась. Тут я её поймал, взнуздал и верхом поскакал домой.

С тех пор мы гуляем на коротком поводке. Нас таких много ходит. Большей частью породистые мужчины со шпицами. И я, с овчаркой. Только очень красивая женщина способна завести мужа, потом собаку, потом отправить всё это гулять. Вечерами, пролетая в вертолёте, можно видеть как много в нашем районе красивых женщин.


Фоточка иллюстрирует общую тягу кобелей к прекрасному.

Дорогие странные рижане, собравшиеся на книжную выставку!
Приходите в воскресенье 26-го в 13:00 на стенд изд-ва АСТ. Я там буду вас бояться в микрофон. Поговорим о литературе времён упадка, или просто вспомним буквы, тоже хорошо. Со мной будет коньяк, источник непринуждённости и остроумия. Скорей всего, мы окажемся втроём или даже вчетвером на огромной выставке. Сможем шалить и пересказывать истории про невозврат библиотечных книг. Как и положено дерзким библиофилам. На Кипсале.

Ссылка.

Балерины без колготок похожи на простых женщин. У них потёртые коленки, синяки замазаны и целлюлит мой любимый. Мне подарили билет в партер, четвёртый ряд. Впервые смотрел это дело в 3D. Многое понял.
Постановщик деньги пропил, на колготках сэкономил, на юбках тоже. Участницам выдали купальники в золотых огурцах и всё. Примерно так я Персию себе и представлял.

Обычное моё место в театре под самой крышей, стоячее, за колонной. Балерины оттуда кажутся пёрышками. Их подробности видны лишь благодаря воображению. Я был уверен, их привозят в ящике «осторожно, стекло». И в кулисах уже достают из ваты. А вблизи, оказалось, они сопят! У многих есть попы. Кое-что и правда из фарфора, но есть и мякоть. Особенно Шахерезада просто человек. Минимум заслуженная артистка. Принцесса Бадур наоборот тощая и лопоухая. Очень красивая. Женщины-скелеты редко бывают так хороши. Они считают, телу до 45-ти кг уход не нужен.

Балет вблизи очень понравился. На меня сыпалась их пудра. Будь коньяк в буфете дешевле, я прыгнул бы в центр хоровода. Они совсем как мы. По нашим кухням ходят такие же ложбинки и трещинки. Наши женщины не крошат салат в шпагате, но это единственное отличие.

Я вообще за натурализм. Женщина должна уметь икать. Её не портят гороскопы, ворожба и давайпоженимся. Хорошо так же, если у неё есть кривой зуб. Видели бы вы лицо Шахерезады в финале. Либретто поясняет: тысяча ночей истощили героиню. Поэтому она переплелась сама вокруг себя.
Когда сантехник истощён, он падает и ругается матом. Телом и лицом, в меру знаний, Шахерезада изобразила матерное слово. Какое именно �� в программке не указано.

Ещё одна натяжка в самом начале. Царь Шахрияр казнит девственниц. Чудных мотыльков, ножки, шейки, ручки, все под нож. Мужчины-зрители возмущались и не верили. Не бывает таких злых идиотов, чтоб обижали балерин.
Я загуглил фото персидских гаремов. Хотел знать пределы варварства. И знаете, шаха можно понять. Красота гарема всегда ограничена самой красивой чадрой. Зато под ней нет предела ужасу.
Вот для примера Шах Насер эд-Дин сфотографировал свою жену, любимейшую из 84-х. В назидание потомкам.

(См. фото внизу, справа, похожа на Тараса Бульбу).

Её зовут Анис аль-Долех. То что у Семёна Будённого считалось усами, у неё брови. Впрочем, усы тоже есть. И это 19-й век, зеркала и косметика уже были. Когда женат на трёх сотнях таких моджахедов, нет-нет да и казнишь пару девственниц из их числа.

В свете этих новостей даже хорошо, что искусство отдалено от правды. Я за балерин во всех жанрах. Пусть играют хоть Штирлица. Им всё равно о чём махать ногами, мне тоже. Смотрел бы и смотрел.

P.S. Римский-Корсаков прекрасен.

Это две жены шаха. Красивая и умная, видимо.